ЖЖ Али Кудряшовой

про ангелов

Восьмого мая они просыпаются среди ночи.
Старший из них говорит: "Черемуха зацветает"
Средний из них говорит: "Чепуху ты мелешь."
Младший шепчет: "Мама моя святая,
Защити нас всех, пока ты еще умеешь,
Неприкаянных одиночек."

Она говорит: "Всё хорошо, сыночек."

Девятого старший под вечер приходит черный,
Говорит: "Там толпа, шли по головам, топтались по душам."
Показывает ушибы и умирает.
Средний будто кожу с себя сдирает,
Воет волком, уткнувшись в его подушку.
Младший плачет: "Папенька, ты ученый,
Куда мы теперь без старшего?
Ведь нам и не снился ни опыт его, ни стаж его."

Отец отвечает ему: "Ничего страшного,
Если что - спрашивай."

Среднего ищут весь день и находят к вечеру,
Во временном котле
В ременной петле.
Над его кроватью солнечный теплый след еще.
Младший смотрит безвыходно и доверчиво,
Спрашивает: "Мама, я буду следующим?"

Одиннадцатого он просыпается, думает: "поглядим-ка"
бережно сдувает с цветов пыльцу,
что у нас нынче слышно?
Завтра в прошлом году погибает Димка, 
Прямо в подъезде, лезвием по лицу.
Завтра в прошлом году зацветает вишня.
А сегодня солнце взойдет, солнце зайдет
И ничего не произойдет.

Двенадцатого он просыпается ровно в семь.
Улыбается, ставит чай, начинает бриться.

Успевает увидеть, как черемуха серебрится.

Утро пахнет поджаристыми коржами,
Отец выходит из спальни в одной пижаме.
Мать говорит: "Не бойся, я тебе новеньких нарожаю."


Мир, который построил...

Эта сказка проста - как вся жизнь проста.
Плывут по морю три голубых кита.
На китах черепаха - больше всех черепах.
На черепахе Земля, на земле гора.
На горе горячее солнышко по утрам.
На горе сижу я и держу тебя на руках.

Киты плывут в распахнутой глубине.
Черепаха спит, Земля на ее спине,
Голубая сверху, болотистая извне.
Гора шевелит усталым своим плечом.
Я держу тебя и не думаю ни о чем.
Ты лежишь на руках и не думаешь обо мне.

Уплывут киты - и всё упадет во тьму.
Черепаха уйдет - китам она ни к чему.
Упадёт Земля - черепаха и не заметит.
Раскопают гору - Земля не замедлит ход.
Не увидишь жизни, пока не почуешь смерти.
Засыхает трава - так заново прорастет.
На весеннем песке поставит свою заплату.
Но ослабнут мои ладони - и ты заплачешь.

Потому плывут киты, черепаха спит.
А тебе во сне приснится огромный кит
И земля, и гора, и солнышко вместе с нею.
И весенний песок и отблески на траве,
И прозрачное море - соленое на просвет.
Я не буду сниться - есть дела поважнее.

Вечер большого дня

Он устает, конечно, but nothing special,
Молод, а дослужился уже
До вице-
Да, он успешен, конечно,
Он так успешен,
Что не находит времени 
Удавиться.

Вечером он заходит, находит столик,
Просит "мне как всегда, но в двойном размере",
Так и сидит один и уходит только,
Если его выгоняет Большая Мэри
Или не Мэри, но Анна
По крайней мере,
К Вере и Сью он относится крайне стойко.

Да он успешен, он, черт возьми, успешен,
Днем бесконечно пашет, а ночью пишет,
Только глаза закроет, как сразу слышит,
Что из углов выходят, как на поверке,
Тотчас все эти армии черных пешек,
Все эти тетки с боками прогорклых пышек,
Те, кого он придумал, стоят и дышат,
Дышат и плачут. Он поднимает веки.

Слышь,- говорит одна - с добрым утром, отче,
Вот - говорит, посмотри, я измяла платье,
Оно мне стоило тысячи дальнобоев,
Один меня полюбил - отпускал в слезах аж.
Папа, - говорит, - я устала очень
Мне надоело быть этой старой блядью,
Этой звездой просроченного Плейбоя
Папа, я хочу на горшок и замуж.

Другой хватает его и кричит: "Всю зиму
Я обивал пороги ее парадных,
Я одевался так, как она просила,
Я уже сто страниц не курю ни крошки.
Слышишь, будь мужиком, не тяни резину,
Слышишь, давай, придумай меня обратно,
И напиши туда, где она простила,
Я ее никогда, никогда не брошу."

Третий говорит: "Вот тебе приспичит,
Тебя прикольнет, порадует, позабавит,
Тебе наверное весело. Мне вот грустно..."

Он открывает пачку, ломает спичку,
С третьей он прикуривает, зубами
Стискивает муншдтук до глухого хруста.

Он говорит: "Хотите мятных пастилок?"
Гладит их плечи, сжавшиеся в комочек,
Гладит их платья, севшие из-за стирок.
Шепчет, касаясь губами холодных мочек,
Я не могу, не могу не могу спасти вас,
Я не могу, не могу, не могу помочь вам,

Я не могу, не могу, не умею, хватит,
Надо было вас всех убивать в начале..."

Жена выходит из спальни в одном халате,
Хмурится: "Я услышала - здесь кричали..."

Он обнимает ее и целует в самый
Краешек губ и тихо легко смеется.
Он чувствует, как внутри у ней сердце бьется.

Мэри они придумали вместе с Анной.
От Мэри ему сегодня не достается.

Москва-Сухуми(с)

Но март пришел, июнь не за горами, отчаянный, горячий, длиннохвостый, не знающий ни страха, ни потерь,
И, если помнишь, плечи, загорая, приобретают неземное свойство легонько так светиться в темноте. 
Как будто ходишь в золоченой раме, в своей невинной жаркой наготе.
Конечно, море. Наши говорили, что раз попав сюда - пребудешь вечно, с бессильным хрустом сердце надломив,
И ветер рисовал аквамарином, и тихо спал, на берег этот млечный песок намыв.
И я была, конечно, не Мария, 
но Суламифь.
Конечно, если б знала, родилась 
здесь, где жара, отары и татары, где пологом лежит густая тень, 
Ты помнишь тот колючий скальный лаз, который несомненно стоил пары изрядно поцарапанных локтей,
Как я в слезах, распаренная, злая, крича, что в первый и в последний раз, упала вниз, судьбу свою кляня.
И море обмотало свой атлас 
Вокруг меня.

Но март пришел. Зима в своем блокноте отвоевала новое число, второе с окончанием на девять.
Весна не успевает и в цейтноте пустила все кораблики на слом, не знает, что с колоколами делать.
Луна скребет кривым белесым ногтем, весна и платье новое надела, и при параде,
Но день украден.
В июне всё, что нужно было рядом, казалось, только руку протяни. 
Нахальные торговцы виноградом свои товары прятали в тени,
И жгли оттуда виноградным взглядом.
Шиповник пах размашисто и юно, царапая рассеянных людей.

И я здесь на манер кота-баюна, сижу, колени обхватив, пою на
трех языках, одна в своей беде.
Из белых шрамов прошлого июня
Пытаюсь сотворить пропавший день.

Но не бежит вода по водостокам, часы на стенке тикают жестоко,
Стекло под ветром жалобно трясется, сегодня время замкнуто в кольцо.
Чудес не будет, сколько ни колдуй.
Ложись-ка спать, сидишь, как обалдуй. 
Сижу и вижу 
как из-за востока,
расталкивая облака лицом
Неудержимо ярко лезет солнце
Своим терновым маленьким венцом.

ЖЖ Али Кудряшовой